О " Севастопольских рассказах"

Прочитать "Севастопольские рассказы" захотелось, когда я увидела, что это произведение входит в школьную программу по литературе сына-семиклассника.

Печатное издание содержит 190 страниц, можно прочесть за три дня, а при желании и времени и того быстрее.

Осенью 1853 года началась война России с Турцией, Льву Николаевичу Толстому разрешено было перевестись в Севастополь. Там находясь в действующей армии он стал первым русским военным корреспондентом .

«Севастополь в декабре месяце» - первый рассказ, где автор делает обзор города, передает настроение защитников Севастополя. При мысли о том, что находишься в Севастополе, душу наполняют « чувства какого-то мужества, гордости ».

« Севастополь в мае » (1855) совсем другой. Здесь Толстой воссоздает смерть изнутри сознания мгновенно гибнущего от взрыва человека. Читатель оказывается на позиции умирающего штабс-капитана Михайлова, до конца не осознающего происходящего — его переживания представлены как длящийся внутренний монолог, перебиваемый обрывочными, вспыхивающими в сознании последними воспоминаниями и телесными ощущениями. «Он был убит на месте осколком в середину груди» . Толстой показывает, как гаснет неповторимый мир отдельного (пусть самого заурядного) человека — и перед этим «холодным ужасом» исчезающей жизни кажутся фальшивыми стандартные слова о героизме и патриотизме, оправдывающие эту смерть. Толстой показывает: вот что стоит за словом «убит» и вот что значит война.

« Севастополь в августе 1855 года » посвящен последнему периоду обороны. Это очерк о последнем штурме Севастополя 27 августа 1855 г. и отступлении русской армии. Перед читателем открывается будничный и тем более страшный лик войны, голодные солдаты и матросы, измученные нечеловеческой жизнью на бастионах офицеры, а подальше от огня - маленькие изверги, воры-интенданты с очень красивой, воинственной внешностью. Август стал самым страшным месяцем осады Севастополя. Разрушения от падающих бомб воспринимаются как нечто естественное. Русские военные не чувствуют себя героями, считая свои действия и поведение долгом. Каждый солдат понимает, что небытие может настигнуть его в любую минуту. Но поражение страшит больше, чем собственная смерть. Толстой писал этот третий «Севастопольский рассказ» на основании собственных впечатлений, рассказов очевидцев и рапортов, присланных ему со всех бастионов для составления им по поручению штаба артиллерии генерала Н. А. Крыжановского «Донесения о последней бомбардировке и взятии Севастополя союзными войсками».

Этот день запомнился Толстому на всю жизнь: 28 августа – день его рождения. Толстой воспринял падение Севастополя как личную трагедию. Герой рассказа Володя Козельцев вобрал в себя пережитое Толстым.

Толстой с сожалением отмечает, что врагу всё-таки удалось сломить боевой дух русского бойца. Союзники Турции превосходили Российскую империю в материальных ресурсах, а также военной технике. Однако автор не видит в поражении русских признака их духовной или физической слабости. Воины стояли до последнего и сделали всё, что от них зависело.

Сборник пропитан патриотизмом и любовью к великому городу. При чтении понимаешь, что все здесь пропитано историей. По- прежнему с Северной стороны на Графскую пристань можно добраться по морю, сейчас уже на катере (Толстой на ялике). Толстой подробно описывает четвертый бастион - один из восьми бастионов, составлявших основу оборонительной линии Севастополя во время Крымской войны. Бастион защищал центральную часть города, где неприятель наносил основные удары в первый период обороны. В настоящее время 4-й бастион входит в мемориальный комплекс Исторического бульвара , расположенного вблизи от здания Панорамы "Оборона Севастополя 1854-1855 гг." Восстановлены позиции батареи у передового бруствера с оборонительным рвом. На них в реконструированных орудийных двориках стоят 7 корабельных орудий, которые были сняты с затопленных кораблей.

"Севастопольские рассказы" можно расценивать как путеводитель по городу: здесь есть и описание громад кораблей, светлых строений города, трактира и рынка, площади и бульвара, а так же как энциклопедию кулинарии военного времени: солдатский борщ, арбуз с хлебом, жареная баранина, щи с говядиной, польские зразы с горчицей, колдуны с маслом.

Человек вошел с чаем со сливками и крендельками на серебряном подносе.

— Подай князю, — сказал Калугин.

— А ведь странно подумать, — сказал Гальцин, взяв стакан и отходя к окну, — что мы здесь в осажденном городе: фортаплясы, чай со сливками, квартира такая, что я, право, желал бы такую иметь в Петербурге.

— Да уж ежели бы еще этого не было, — сказал всем недовольный старый подполковник, — просто было бы невыносимо это постоянное ожидание чего-то... видеть, как каждый день бьют, бьют — и все нет конца, ежели при этом бы жить в грязи и не было бы удобств.